Помните слова Фрэнсиса Сэндоу из "Острова мертвых"? Ну, из самого начала, там, где он рассуждает о знаках времени, Токийском заливе и о предметах, которые то появляются, то исчезают в полосе прибоя?

Для меня одним из таких "знаков времени" стал сборник Роберта Э. Говарда "Час Дракона".

Симптоматично, что первое серьезное русскоязычное издание отца-основателя "героической фэнтези" появилось в свет именно в 1990 году, на рубеже десятилетий. Правда, несколько раньше в Красноярске уже выходила книжка-минутка с рассказами Говарда в переводе небезызвестного А.Бушкова. Но тощая брошюрка с аляповатым демоном на обложке цвета морковного сока быстро затерялась среди множества подобных ей, а вот "Час Дракона" - остался. И не просто остался, но ознаменовал собой наступление новой эпохи в фантастике - эпохи фэнтези.

Правда, мы, читатели, еще не знали, что наступила новая эпоха...

Но вернемся к нашей теме.

Прежде всего, хочется сразу сказать "спасибо" всем редакторам и переводчикам, работавшим над этим томом. Именно "Час Дракона" заставил нас увидеть в Роберте Говарде того, кем он, скорее всего, никогда не являлся: умелого, хотя и несколько вычурного "a`la Эдгар По" стилиста, глубокого знатока человеческой натуры, ее темных и сумрачных сторон, ценителя слова и жеста. Короткие повести "Пламень Ашшурбанипала" и "Крылья в ночи" в переводе А.Бушкова вполне могли выйти из-под пера Джека Лондона и не уронить достоинства бытописателя американских пионеров на Аляске. Блестяще воссозданная атмосфера, аромат фронтира, отчаянный восторг первооткрывателя, пред которым раскрывается удивительная и жуткая красота неосвоенной природы - в этих вещах есть все.

А сам авантюрно-приключенческий "Час дракона"? При всей своей наивности, впечатление он в те годы производил достаточно сильное. В переводе М. Успенского, конечно. Кстати, не тот ли это М. Успенский, который Михаил Глебович? Если да, то интересно - отдавал ли себе отчет папаша всенародного любимца Жихаря, яростно выступая в середине девяностых против засилья второсортной западной фэнтези, что именно он со товарищи первым приоткрыл дверцу этому мутному потоку? Именно "Час дракона" заставил нас, читателей, отнестись к Говарду не как к истеричному сочинителю тупейших боевиков, а как к тому умному романтику с цепким и ясным умом, которого нам еще только предстояло встретить в романе "Посмотри в глаза чудовищ". Ну, а за ним уже, как вагоны за паровозом, двинулись несчетные рати бесконечных муркоков, де кампов, андерсонов и других, еще менее запоминающихся.

Так который из этих Говардов - истинный? Хотелось бы верить, что именно тот, чья книга открыла последнее десятилетие двадцатого века. Но увы - весь следующий опыт чтения текстов Роберта Эдвина (в том числе - опубликованных тем же "Эриданом" в рамках четырехтомника автора) говорит не в пользу создателя Конана.

И все-таки - будем оптимистами. Книги, которые становятся знаками времени, становятся ими не просто так. Значит, что-то есть в этом томе, нечто такое, что делает его в некотором смысле выдающимся и уникальным. А значит, сборник "Час Дракона" заслуживает того, чтобы отнестись к нему, равно как и к его автору, с определенной долей уважения.

Василий Владимирский